МАРИЯ ПРОХОРОВНА БУРАЯ

В последний месяц достаточно часто в разных темах нашего форума я встречала упоминание об этом цветоводе. И захотелось собрать все найденное (и не только у нас) в одной теме.
Артик :

Если внимательно читали некоторые из выложенных мною книг, то ,может, заметили, что там неоднократно упоминалась фамилия Бурая М.П. Меня это очень заинтересовало.
Мария Прохоровна жива и полна сил. В ее саду сохранилось много флоксов, а в 70-е годы именно она с И.В. Верещагиной занималась размножением флоксов и пионов. Что-то со временем утеряно, но многое еще и осталось. Сама Мария Прохоровна занималась и селекцией флоксов, правда оформление сортов, которые начали проводить через НИИ Лисавенко так и не было завершено, но некоторые ее сорта, к примеру Белки Алтая, успешно продаются и в питомниках Тюмени и Новосибирска.

Третьего ноября 1932 года в г. Ладыжине Винницкой области на Украине родилась будущий цветовод Мария Прохоровна Бурая, в девичестве Мария Круц. Тогда еще никто и предположить не мог, что судьба этой обыкновенной девочки будет так тесно связана с цветами и с Горным Алтаем, не знала этого и она сама. Но пути Господни неисповедимы, и вот как случилось, так и случилось! Но лучше все по порядку…

Название города Ладыжина произошло от слов “ладно жить”, и люди здесь, действительно, ладно жили, пока не началась Великая Отечественная война… Три с половиной года оккупации – это что-то значит, от такой жизни страдали не только женщины, но и старики и дети… Отца сразу взяли на фронт, больше они его никогда и н видели, осталась мать одна с пятью детьми: четыре брата и одна сестра, Мария. А в начале войны было ей всего девять лет…

Маруся с пяти лет была буквально привержена к цветам, все время сажала их в палисаднике, выпрашивала у старших девочек-соседок, и, надо же! – все приживалось! “И решение пришло как-то само собой: сельскохозяйственный институт, и быть агрономом только по цветам! — рассказывает Мария Прохоровна. — Поехала сдавать экзамены, взяв с собой четырнадцать рублей денег, на проезд туда и обратно, и железную коробку, а в ней картошка, пшено, баночка растительного масла… Сдала экзамены успешно, ее зачислили… И вот поспешила домой порадовать маму, а та – в слезы: “Доча, в чем же ты поедешь-то? И как я тебя учить-то буду?” Как учиться буду, я давно уже обдумала: получать стипендию и стараться учиться на одни пятерки. Ну а насчет обуть-одеть, мы тоже придумали… В старой избе под кроватью стояли старые хромовые сапоги… Когда упал снаряд, они остались целыми, вот только подошвы были худые, но их решили “спрятать” в купленные новые калоши – чем плохо? Кофточку подарила подружка, у которой родители были состоятельными, кто-то дал юбку, кто-то платок клетчатый… Все в туфельках, пусть не новых, не шикарных, но в туфельках, а я – в сапогах с калошами! И самая маленькая в группе, но все это было преодолимо! А училась хорошо, все пять лет получала стипендию, еще умудрялась каждый месяц по пять рублей на сберкнижку откладывать на подарки своим, и везла, кому плавочки, кому носочки, полотенце, маме – чулки».

«Когда была уже на пятом курсе, приехал Юрий Дмитриевич Бурый, который когда-то на первом, посвящал меня в студенты… А тут приехал и предлагает мне выйти за него замуж… А мне же еще экзамены сдавать надо, а он говорит: “Ничего, я подожду…” Дождался, и поехали ко мне домой, а там все соседи уже знают, что Маруся замуж вышла и несут кто что может: голубцы, сало, холодец, и не какой-нибудь, а настоящий украинский». Так вот и отметили свадьбу, да еще с духовым оркестром, потому что ее братья играли в этом самом оркестре… Потом еще один вечер – у родных Юрия Дмитриевича… Но праздники закончились, и вот он поехал на работу, а ей осталось сдать государственные экзамены…»

Юрий Дмитриевич Бурый, заслуженный агроном России, Почетный Гражданин   г. Горно-Алтайска; в 1954 г. окончил Уманский сельскохозяйственный институт (Черкасская область), вспоминает:

«Повесьте мне карту Советского Союза, дайте мне указку, закройте мне глаза. Всё это сделали. Поверните меня дважды вот так. Куда указкой покажу, туда и поеду. И надо же такому, показал я на Томскую область». (Отсюда он и приехал к Марии.)

Но в Томской области он проработал недолго.

Во время помолвки Мария сидела у холодного замороженного окна, поэтому на госэкзаменах начала сильно кашлять. Развилось опасное лёгочное заболевание.

Вуз Мария Прохоровна закончила и поехала к мужу на север Томской области на работу в опорный пункт садоводства. Здоровье оставляло желать лучшего. И пришлось делать дважды операцию на лёгких. Вторая операция длилась более 9 часов. Как говорит Мария Прохоровна — она не надеялась, что выживет. И северный холодный, ветреный климат не подходил для восстановления здоровья после тяжёлых операций.

«В научном отделе опорного пункта трудились научные сотрудники Бурый Ю.Д., Бурая М.П., Тихонова Е.Т., Старых В.В., Старых М.К., Гидзюк В.Г., Ткачева А.Т., Вахин В.Ф., Листунова Г.А., Мулякаева Ф.А., Павловская А.П.; в настоящее время — Савинкова Н.В., Кобякова В.М., Гагаркин А.В. В результате селекционных исследований по виргинской черёмухе Старых В.В. созданы сорта: Тайга, Нарым, Таежная. Листуновой Г.А. созданы сорта флокса метельчатого: Снежный Нарым, Утро Бакчара, Васюганье.»

Обстоятельства сложились так, что в скором времени ему с женой пришлось переехать на Алтай, где директор Алтайской опытной станции садоводства Михаил Лисавенко доверил ему ответственное дело – поднять полуразрушенное хозяйство. Так Юрий Дмитриевич стал директором Горно-Алтайской экспериментальной базы горного садоводства.

Мария Прохоровна продолжила работу по изучению, размножению и коллекционированию цветов: пионов — 200 сортов, флоксов — 170, ирисов — 150, нарциссов — 96, астильбы — 32, лилейника — 30, крокусов — 24, лилий — 22, всего — 730 сортов девяти названий. Занималась гибридизацией флоксов много лет. Её 3 сорта ‘Джелла’, ‘Белки Алтая’ и ‘Утро Алтая’ были высажены на ВДНХ в Москве. Мария Прохоровна со своими сотрудниками — энтузиастами оформляла выставки плодов и цветов, проводила экскурсии, посылала в Барнаул отчёты. М.А. Лисавенко очень ценил трудолюбие, аккуратность и отзывчивость Марии Прохоровны. Дважды она получала медали ВДНХ СССР.
Перестройка в 90-е годы в жизни каждого человека внесла свой негатив. Земля, которая имелась на опытной станции и сама организация потеряла былую громкую славу, а с ней и плоды труда многих честных и бескорыстных людей. С чувством неимоверной горечи Мария Прохоровна говорит о потерянных сортах цветов. Они с мужем уже не молодые люди, пенсионеры, и имея 1 га. земли пытаются сохранить те сорта, что остались.

Нам удалось познакомиться с цветоводами городов — Москвы, Новосибирска, Тольятти, которые до фанатичности преданы цветоводству, разыскиванию, сохранению и распространению утерянных сортов. Многие сохранившиеся сорта флоксов, ирисов и пионов Мария Прохоровна передала им для размножения и сохранения. Да и в Горно-Алтайске, в садах многих жителей растут, живут, размножаются, цветут ваши цветы, ваши труды, дорогая Мария Прохоровна, радуя глаза и согревая сердца. И каждый ваш цветок по всей нашей великой России будет произносить ваше имя, вспоминая теплоту ваших рук, сохранивших его жизнь.
Счастья, здоровья и вечной жизни вам желаем дорогая Мария Прохоровна.

Цветоводы-любители Горно-Алтайска В.П. Виноградова; Т.Л. Эйвазова.

По материалам публикации :
Тамара Эйвазова «Ко дню рождения Марии  Прохоровны  Бурой. От любви к цветам к любви к людям»

Добавлено Григорьевна 13 февраля 2016

Черенки флоксов — Снежный Нарым, Утро Бакчара, Васюганье – мне удалось привезти.
А известно что-то о судьбе остальных сортов?
В Барнауле они не сохранились.

1. Мне кажется, что все сорта флоксов, упомянутые в обоих записях — это сеянцы из Бакчара, направленные на сортоиспытания. Ну не будет никто, кроме сотрудников станции, называть сорт Памяти Гидзюка в память о заведующем опорным пунктом.
2. На сортучастке сохранились два сорта — Васюганье и Снежный Нарым.
3. Утро Бакчара обнаружилось в НИИ им.Лисавенко
4. Сорт Васюганье имеет хождение в Барнауле, продавцы растений о нем знают и готовы принести его, хотя торгуют в основном новинками из Голланции.
5. Сорт Лидия Русланова — вроде бы есть в Минске.